Маня Склодовская. Детство

Маня Склодовская родилась 7 ноября 1867 года в старинном квартале Варшавы на улице Фрета, что неподалеку от Старого рынка. Во время второй мировой войны квартал этот был полностью разрушен, но сейчас он уже, к счастью, целиком восстановлен. При восстановлении этого района были соблюдены архитектурные стили старинных фасадов. Под карнизами вскоре снова расселились голуби, и дорога, ведущая вниз от улицы Фрета, как и в прошлые годы, выходит к зеленым берегам Вислы. Маня прожила на этой улице всего несколько месяцев, но в доме, где её мать держала пансион для девушек, теперь в честь Мари Кюри создана лаборатория, которой присвоено ее имя.

Пан Юзеф Склодовский преподавал математику и физику. Вскоре после рождения Мани его перевели в другое учебное заведение, в отдаленный район Варшавы, и тогда его жена отказалась от руководства пансионом для девушек. K этому времени у нее уже было пятеро детей, ее здоровье пошатнулось, и она решила отныне целиком посвятить себя семье, состоявшей из четырех дочерей и только одного сына. По польской традиции детей обычно звали не полными, а уменьшительными, ласкательными именами. Когда родилась Маня, старшей сестре Софье (Зосе) было семь лет, Юзефу (Юзе)— четыре года, Брониславе (Броне) — три года, Хелене (Хеле) — только полтора. Меньшую дочь окрестили Маней, звали Манусей, а мать часто с нежностью называла ее «ангелочком».

Маня росла, окруженная теплым вниманием старших сестер и брата. Особенно чувствительная к нежности матери, она обожала ласкаться к ней и не могла понять, почему мама никогда не целовала ее. Только впоследствии Маня узнала, что сразу после ее рождения мать заболела туберкулезом. Позднее Мари Кюри сама очень боялась, что эта болезнь затронет и ее детей, и поэтому старалась каждое лето вывозить их в деревню.

В пять лет маленькая Маня — белокурая девчурка с легкими мелко вьющимися волосами. Из-под большого выпуклого лба внимательно смотрят серые глаза. Она любит играть с сестрами, которые только немного старше ее, но больше всего любит слушать самую старшую, Зосю, когда та рассказывает сказки. Маня обладает замечательной памятью. Она поразительно нежна и чувствительна. Вот пример: она научилась читать раньше, чем Броня; увидев, как Броня огорчилась при этой новости, Маня расплакалась и попросила у нее прощения, будто сделала что-то дурное.

Она моложе всех в классе и — первая по успеваемости. При посещении грозного царского инспектора учитель спрашивает именно ее. Когда звонок возвещал о приходе царского инспектора, все польские книги по молчаливому согласию между учителями и учениками немедленно исчезали. Преподавание разрешалось вести только на русском языке, и Маня Склодовская говорила на нем весьма неплохо. Вот и на этот раз она смогла безошибочно перечислить всех русских царей после Екатерины II и титулы членов императорской семьи. Но к концу этого испытания ее нервное напряжение достигло предела, и едва инспектор вышел, она разрыдалась.

Отца Мани резко понизили в должности, и семья начала испытывать материальные затруднения. Пани Склодовская сама мастерит ботинки для детей. Атмосфера становится все тяжелее, жизнь все жестче.

Мане было девять лет, когда семья впервые надела траур: в январе 1876 года Броня и Зося заболели тифом, спасти удалось только Броню. Вместе с отцом, Юзефом и Хелей, Маня шла за гробом старшей сестры. Бедная мама сама была так больна, что не смогла идти с ними. Она слабела день ото дня, но героически скрывала свои страдания. Смерть вырвала ее из круга близких 9 мая 1878 года, когда Мане не было еще и одиннадцати лет. Лишившись матери и старшей сестры, Маня сближается с Броней, на которой держался теперь весь их дом. Отец старался любыми способами сохранить теплоту и уют домашнего очага. Он часто вел долгие разговоры со своими детьми; к тому же у него были интересные физические приборы, вызывавшие восхищение и любопытство будущей ученой.

Годы идут, и после довольно трудного детства у Мани наступает отрочество, освещенное дружбой с Кацей, очаровательной маленькой Кацей, обласканной, даже заласканной своею матерью, которая пыталась испортить и Маню, маленькую сироту. Обе молоденькие девушки забавляются и смеются, как могут забавляться и смеяться только четырнадцатилетние подростки.

В шестнадцать лет Маня заканчивает гимназию. Как и старшие сестры, она получает золотую медаль, что наполняет гордостью сердце ее отца. Он решает, что, прежде чем Маня выберет профессию, она проведет год в деревне, у родных. И вот после нелегкого детства и целиком отданного учебе отрочества наступают четырнадцать месяцев беззаботной, полной веселья жизни. Довольно трудно предположить подобный период в жизни той, кто впоследствии станет серьезной Мари Кюри, но вот ее собственные письма к Каце, документально подтверждающие достоверность этого периода ее жизни.

«...Мы много качаемся на качелях, при этом очень сильно раскачиваемся и страх как высоко подлетаем. Купаемся и ловим раков при свете факелов... Каждое воскресенье запрягаем карету и едем к мессе, после которой наносим визит нашим ксендзам. Оба ксендза очень умные и веселые, мы так хорошо проводим время в их компании.

...Несколько дней я провела в Зволе. Туда приехал один актер, пан Котарбинский, и мы так радовались его выступлениям. Он столько пел, столько декламировал стихов, столько шутил с нами! А сколько смородины он собирал для нас! В день его отъезда мы сплели большой венок из маков, полевых гвоздик и васильков и, когда карета тронулась, кинули ему этот венок, крича «Виват, виват, пан Котарбинский~»... Он сразу надел венок на голову, а потом, говорят, даже увез его в своем чемодане в самую Варшаву. Ах, как весело проходит жизнь в Зволе!»

Позднее Маня с восторгом участвовала в кулиге (польское народное катанье на санках на масленицу). Ниже я напомню волнующую картину этого живописного развлечения, нарисованную Эв Кюри:

«Кулиг... Разве достаточно сказать, что это бал? Конечно, нет! Скорее это что-то вроде карнавала, феерическое и головокружительное путешествие. Вечером выезжают двое саней, где под полостью тесно прижались друг к другу Маня Склодовская и три ее двоюродные сестры. Все они в масках, наряжены под краковских крестьянок. Юноши в живописных старинных одеяниях с факелами в руках сопровождают их верхом. Между соснами мелькают другие факелы, и холодная ночь наполняется музыкой: это приближаются сани музыкантов. Четыре маленьких еврея из местечка на протяжении двух дней и двух ночей извлекают из своих скрипок опьяняющие мелодии вальсов, краковяков и мазурок, которые толпа подхватывает хором. Они будут играть до тех пор, эти неистовые музыканты, пока другие сани не ответят на их призыв и не встретятся с ними этой волшебной ночью. Несмотря на ухабы и головокружительные спуски, они не сфальшивят ни в одной ноте и победоносно доведут до первой остановки фантастическую ночную фарандолу.

Громкоголосая толпа вылезает из саней. Заснувший дом просыпается от громкого стука, и хозяева притворно удивляются... Всего несколько мгновений — и музыканты уже стоят на помосте. При отблесках факелов и свечей начинается бал. А из буфетов выставляют давно заготовленные съестные припасы, сладости. Потом, словно по сигналу, дом пустеет. Исчезает все: маски и те, кто их носил, гости и хозяева, лошади и сани. А вытянувшаяся фарандола уже скользит по лесу к другому дому, потом еще к одному, еще и еще. После каждого визита процессия пополняется новыми участниками. Солнце восходит, солнце заходит. Скрипачи едва успевают передохнуть и немного соснуть гденибудь на гумне, вперемешку с уставшими танцорами. Наконец, на второй вечер нетерпеливая звенящая кавалькада саней останавливается перед самым вместительным домом округи, там, где должен состояться «настоящий бал», и музыканты начинают краковяк в победоносном фортиссимо, в то время как участники бала занимают позиции для этого великолепнейшего фигурного танца.

И юноша в белом расшитом кафтане спешит пригласить лучшую танцорку — пышущую здоровьем шестнадцатилетнюю девушку по имени Маня Склодовская, которая в бархатном казакине, с рукавами фонариком из линона, с длинными яркими разноцветными лентами, вырывающимися из-под венка, сплетенного из колосьев разных злаков, кажется настоящей жительницей гор, вышедшей в праздничном наряде на гулянье...»

Этот год радостной и счастливой жизни заканчивается в поместье графини Флери — бывшей ученицы пани Склодовской, польки, вышедшей замуж за француза. По случаю пятнадцатой годовщины свадьбы гостеприимных хозяев Маня слагает стихи, выражающие вполне естественные настроения юности:

На день Людовика Святого
Мы уповаем все сильней,
Ведь на пикник вы дали слово
Позвать для нас своих друзей,
Чтобы по Вашему примеру
И мы могли бы, наконец,
Взяв под руку по кавалеру,
Пойти, ликуя, под венец!

(Перевод Андрея Сергеева)

Эжени Коттон. «Семья Кюри и радиоактивность»

Далее: Мария Склодовская. Гувернантка, студентка

Главная   |  Биографии учёных  |  Семья Кюри  |  Маня Склодовская. Детство