Софья Ковалевская. Роковая простуда

В конце января 1891 года Софья Васильевна возвращалась в Швецию. Проезжая через Берлин, 1 февраля она навестила своих знакомых, которые отметили, что Ковалевская была весела и счастлива, полна широких планов на будущее, как в области научной, так и в области литературной работы.

К несчастью, в дороге она сильно простудилась и приехала 4 февраля в Стокгольм больная. Однако Софья Васильевна прочитала лекцию и даже пошла на званый вечер к Гюльденам в обсерваторию. Там она появилась нарядная и полная жизни, но, однако, почувствовав внезапно приступ озноба, скоро ушла. По своей рассеянности она села не в ту конку и долго ехала в холодном вагоне, что усилило простуду. На следующий день было обнаружено воспаление лёгких.

В субботу 8 февраля Фуфа начала писать письмо своей крестной Юлии Всеволодовне о болезни матери, причём сообщала, что Эллен Кей две ночи дежурила у больной, а теперь будет сиделка.
«Доктор говорит, что большой опасности нет, но что она верно долго пролежит. Если её что-нибудь взволнует, ей будет хуже... Никакой пароход не идёт до среды в Россию, нынче воскресенье, так что я буду в это время в этом же письме тебе писать...
Понедельник. Маме немножечко лучше, она ночью потела и нынче у неё не такой сильный жар.
Вторник. Милая мама Юля! Вчера вечером мама приняла морфина, и мне нельзя было входить. Фру Гюльден у мамы была до 7 часов, когда она уходила, мама сказала, что ей лучше, и была такая спокойная. Ночью ей сделалось гораздо хуже. Послали за фру Гюльден, она пришла и меня разбудила. Немножко погодя мама начала хуже хрипеть и вдруг не стала дышать. Я совсем не заметила, как это случилось.
Я теперь у Гюльденов. Мне очень, очень хочется, чтобы ты поскорее приехала. Мне так грустно... Фуфа».

Софья Васильевна скончалась 10 февраля 1891 года в полном расцвете творческих сил, в возрасте 41 года. Её хоронили при большом стечении народа, в том числе студентов и профессоров. Максим Максимович Ковалевский, которому сообщили о болезни Софьи Васильевны, сразу же приехал, но уже не застал её в живых. Он произнес последнее слово над гробом, причём говорил о Софье Васильевне как о представительнице новой России, России будущего, которой суждено стать страной мира, общественной справедливости и широкого умственного развития. При этом он сказал, что Софья Васильевна благодаря её знаниям, таланту и характеру всегда была и будет славой своей родины.

Миттаг-Леффлер, бывший в то время ректором стокгольмской Высшей школы, в прощальном слове благодарил покойную за глубину и ясность, с которыми она направляла умственную жизнь юношества, и за сокровища дружбы, которыми она оделяла всех, близких её сердцу.

С разных концов России присылали телеграммы, письма и венки на могилу — из Петербурга и Харькова, из Тифлиса и Саратова. Н. В. Стасова писала в своих «Записках» 11 февраля: «Ковалевская умерла! Какое rope! Не оценили её у нас!»,

Присутствовавшим на похоронах было роздано обведенное чёрной рамкой стихотворение «На смерть С. H. Ковалевской» Фрица Леффлера, брата Миттаг-Леффлера, Оно заканчивалось словами:
«Пока не меркнет блеск Сатурновых колец,
Покамест живы люди будут,
Тебя нигде не позабудут:
Великий дух стяжал бессмертия венец...».

Когда в Московском математическом обществе получили известие о кончине С. В. Ковалевской, бывшей его членом с 1881 года, то было организовано заседание этого общества, посвящённое её памяти. Оно происходило 19 февраля (по старому стилю) 1891 года. Выступивший на нём физик А. Г. Столетов дал краткий общий обзор жизни и деятельности покойной, причём отметил, что его личное знакомство с Софьей Васильевной и Владимиром Онуфриевичем, у которых он бывал в Москве, оставило у него самые лучшие воспоминания.

Знаменитый русский учёный Н. Е. Жуковский рассказал о трудах С. В. Ковалевской по прикладной математике, т. е. по механике. В особенности подробно он остановился на задаче о вращении твёрдого тела, в которую и он сам, как мы уже указывали, внёс свой вклад. При этом он указал, что летом в 1889 году в Париже он встретил математика Пуанкаре, который сообщил ему о дальнейшей работе Ковалевской над полным решением этой задачи для общего случая. Жуковский закончил своё выступление словами: «К сожалению, ранняя смерть положила предел всем этим надеждам и лишила нас соотечественницы, которая немало содействовала прославлению русского имени».

С третьим докладом в Московском математическом обществе — о трудах С. В. Ковалевской по чистой математике — выступил профессор математики П. А. Некрасов. Все они дали высокую оценку работам великой русской учёной, признавая её полное равенство с талантливыми математиками-мужчинами. Глубоко проникнув в существующие методы математики, она сделала в ней блестящие открытия.

Иностранные учёные также воздавали должное нашей славной соотечественнице, признавая, что она превзошла своих предшественниц талантом и научными результатами и заняла одно из самых видных мест между современными математиками.

Русские женщины собрали средства и поставили на могиле Ковалевской в Стокгольме памятник, сделанный по проекту архитектора П. В. Султанова из финляндского гранита.

Через год после смерти Ковалевской Анна-Шарлотта Леффлер выпустила книгу воспоминаний о ней. В этой книге А.-Ш. Леффлер, говоря о представителях русской интеллигенции, к которым она относит и Ковалевскую, воздаёт должное многосторонности, отсутствию предрассудков и широте взглядов истинно просвещённых и свободомыслящих русских. Она отмечает их способность схватывать на лету новые идеи и говорит, что с живостью мысли они «соединяют такой энтузиазм, такую веру в свои идеалы, каких мы не встречаем ни у одной из других европейских наций»

Датский публицист Георг Брандес находил, что в книге А.-Ш. Леффлер изложена судьба великой женщины, жизнь которой была более богатой во всех отношениях – внешних и внутренних,— чем жизнь обитателей скандинавских стран. Однако русский министр внутренних дел Дурново был иного мнения; он считал, что слишком много занимаются женщиной, которая была ничем иным, как нигилисткой, и противился изданию книги А.-Ш. Леффлер на русском языке.

В России первый биографический очерк о Ковалевской написала Е. Ф. Литвинова; позднее она опубликовала воспоминания о встрече с Софьей Васильевной в Швейцарии. Были изданы на русском языке литературные произведения Ковалевской. Была также переведена драма «Борьба за счастье».

Вторая часть этой пьесы — «Как оно могло бы быть» — была поставлена на русской сцене, в московском театре Корша, по предложению актрисы Л. Б. Яворской. Постановка драмы встретила горячий приём русских зрителей. Их привлекала занимательность сюжета и в особенности элементы новаторства, так как в числе действующих лиц фигурировали рабочие, вступившие в конфликт с предпринимателями. Большой интерес был также связан с глубокой симпатией к личности автора, русской женщины, окончившей преждевременно свою жизнь вдали от родины. Русская общественность отмечала вечерами и собраниями юбилейные даты Ковалевской.

П.Я.Полубояринова-Кочина. «Софья Ковалевская. Её жизнь и деятельность».

Далее: Наследие и наследницы

Главная   |  Биографии учёных  |  Ковалевская Софья Васильевна  |  Роковая простуда